Родные и близкие озерчанина Михаила Иванова, считавшегося пропавшим без вести в годы Великой Отечественной войны, лишь спустя три десятилетия после Победы смогли, наконец, узнать о его судьбе. И произошло это неожиданно, благодаря непримечательной заметке, опубликованной в муниципальной газете. Оказалось, что родственников Иванова разыскивает родной брат его однополчанина. Так, благодаря энтузиазму небезразличного человека, история о героической смерти Иванова и его боевого товарища Низамова не канула в Лету и стала передаваться из поколения в поколение.

Спустя 76 лет, накануне Дня защитника Отечества, этой замечательной историей с нашими читателями делится племянница того самого озерчанина Любовь Сарычева:

— Михаил Алексеевич Иванов родился и вырос в д. Сафонтьево, которой уже давно нет на карте нашего района. Он был пятым ребёнком в семье, в которой, кроме него и моей мамы Екатерины, росли ещё три брата — Николай, Валентин и Леонид, — и пять сестёр — Зоя, Антонина, Анастасия, Мария и Капитолина.

Когда началась война, всех мужчин забрали на фронт. Дядя Миша стал лётчиком и служил на Балтике. В апреле 1945 года дедушка и бабушка получили извещение о том, что их сын, командир звена старший лейтенант Михаил Иванов, пропал без вести. До конца своей жизни они так и не узнали о его последнем бое и месте гибели.

Шли годы. Страна готовилась к празднованию 30-летия Великой Победы. И вот, накануне праздника, газета «Заря» от 16 сентября 1975 года опубликовала неприметную заметку под названием «Помогите найти». В ней сообщалось о том, что в г. Лиепая Латвийской ССР состоялось открытие памятника в честь 56 лётчиков, погибших в боях за город. Автор, Хузя Низамов, рассказывал, что его родной брат Аглям погиб при выполнении боевого задания вместе с Михаилом Ивановым, чьи родственники, как удалось ему выяснить, должны быть прописаны в Озёрском районе Московской области. Так семья Низамовых, проживающая в Татарстане, через местную газету попыталась разыскать нас.

Я сейчас точно не помню, кто первый узнал об этом и ответил на письмо. Но в итоге завязалась переписка. Так мы, потерявшие надежду получить хоть какую-то весть о пропавшем брате, спустя 30 лет, наконец, узнали, как и где он погиб.

Эти пожелтевшие с годами страницы набранного на печатной машинке письма хранятся у меня до сих пор как семейная реликвия. Мне они достались от мамы. Вот что писал Хузя в своём первом послании: «Прошли годы, и судьбы погибших братьев с каждым годом всё сильнее беспокоили меня. Приближалась дата 30-летия праздника Победы. К нашему счастью, 20 февраля 1974 года красные следопыты из города Лиепая прислали письмо, в котором рассказали, что вот уже несколько лет они устанавливают имена героев-лётчиков».

В письме говорилось, что следопыты из числа обыкновенных энтузиастов и любителей истории разыскали командира 15-го разведывательного авиаполка Краснознамённого Балтийского флота, в котором служили Михаил и Аглям, и выяснили у него адреса лётчиков и радистов, которые знали их. Так Хузя связался со многими боевыми товарищами своего брата, которые рассказали ему в переписке о том, что на все задания Аглям Низамов летал с Михаилом Ивановым.

Вот что писал бывший командир 15-го полка Герой Советского Союза полковник Усачёв: «День гибели наших товарищей Агляма и Михаила хорошо помнят все наши однополчане, которые находились в то время на аэродроме г. Паланга. Утром 26 марта 1945 г. лётчик старший лейтенант Иванов и лейтенант Низамов на самолётах Як-9 вылетели на разведку кораблей противника. Вскоре от них было получено радиодонесение об обнаружении немецкого конвоя в море. По этим разведданным немедленно вылетели штурмовики и бомбардировщики и нанесли удар по кораблям и транспорту противника». На этом переписка с Усачёвым прервалась, т. к. он был тяжело болен.

Позднее Хузе удалось разыскать боевого товарища Михаила и Агляма Горина, который рассказал ему о последнем дне жизни лётчиков. «После того как приказ был выполнен, Иванов и Низамов передали по рации о том, что возвращаются на базу. Но вскоре от них поступил сигнал о том, что они ведут воздушный бой с противником. Больше никаких сообщений не было. На аэродром они так и не вернулись. Так погибли любимцы нашей эскадрильи».

На просьбу Хузи выслать ему какие-либо фотографии и документы откликнулся другой однополчанин его брата, лётчик Мосолов. Он отправил ему целую бандероль бумаг, которых хватило бы для того, чтобы издать целую книгу. Конечно, до книги дело не дошло, но на основании этих данных была написана большая статья в газете «Маяк». В ней подробно описывались последние минуты жизни моего дяди и его товарища.

Я помню, как моя тётка Капитолина узнала из письма от Хузи об обстоятельствах гибели Михаила и Агляма. Конечно, читать об этом было непросто и 30 лет спустя, но это была очень важная для нас всех информация. Они сражались до последней пули и погибли смертью настоящих героев.

После того как разведчики сообщили на базу в Паланге координаты противника и собирались возвращаться на аэродром, их настигли вражеские самолёты. Силы были неравными — два «Яка» были атакованы двадцатью немецкими истребителями. Как говорилось в газете, наши лётчики искусно маневрировали в воздухе и производили непрерывные удары по «Мессерам». Часто слышалась команда старшего лейтенанта Иванова: «До последней пули!»

Когда краснозвёздный истребитель под управлением моего дяди стал дымить и, накренившись влево, пошёл вниз, Аглям пытался какое-то время отбиваться, но все попытки были обречены. «Лётчики Иванов и Низамов до последней пули сражались с немецкими истребителями и геройски погибли в неравном бою. Тела героев вместе с их самолётами Балтийское море приняло в свои объятия», — так заканчивалась газетная статья «Родина помнит».

Вот так, по словам Хузи, погибли его брат и мой дядя. А ведь до Великой Победы оставался всего лишь месяц!

Из писем Низамова мы также узнали о том, что Лиепайский Горком КПСС, горсовет и совет ветеранов войны решили увековечить имена лётчиков, погибших при выполнении боевых заданий в районе их города. Хузя рассказывал, что ездил на открытие мемориала, и начальник штаба красных следопытов спрашивал его, приедут ли на торжества родственники Михаила Иванова. Но на тот момент Низамову ещё не удалось разыскать нас, т. к. за 30 лет, которые прошли после окончания войны, вся моя родня успела сменить место жительства. Тётка Капитолина, которая в итоге переписывалась с Хузёй, на тот момент жила в Рязани. И только по какой-то счастливой случайности до неё дошла маленькая заметка в озёрской газете.

Как писал Хузя, его очень тепло встретили в Латвии. Он сделал фотографию мемориальной доски. На ней имя Агляма высечено под двенадцатым номером, следом за именем моего дяди Михаила Алексеевича. И тогда ему, переполненному чувством гордости за Агляма, очень захотелось рассказать о подвиге лётчиков и родственникам боевого товарища своего брата. Благодаря этому желанию мы и узнали о том, где и как погиб наш родственник. И это очень важно, потому что героическая смерть этих людей, сражавшихся за нашу свободу, не заслуживает забвения. Вечная память им.

От редакции:
Племянница Михаила Иванова призналась, что долгое время не решалась обратиться в газету, так как ей казалось это не слишком скромным, но по прошествии долгих лет всё же решила рискнуть — «а вдруг история покажется интересной и другим читателям». И Любовь Ивановна, надеемся, не ошиблась. Как выяснилось, у Иванова были дети, однако никакие данные о них — даже имена — сёстрам Михаила были не известны. Единственное, что Любовь Сарычева узнала от своей матери — вероятное место проживания этих детей. Скорее всего, это Коломенский район. Может быть, эта публикация поможет потомкам лётчика Иванова найти друг друга, как в те далёкие 70-е заметка в местной газете помогла родственникам узнать о судьбе «пропавшего без вести» героя.