Семь лет одиночества |
90-летняя озерчанка Мария Яковлева 7 лет не выходит из дома — подводит координация и отказывают ноги. Потеряв всякую надежду получить ответы на насущные вопросы о пенсии и льготах, одинокая пенсионерка и непризнанный инвалид написала в газету
90-летняя озерчанка Мария Яковлева 7 лет не выходит из дома — подводит координация и отказывают ноги. Потеряв всякую надежду получить ответы на насущные вопросы о пенсии и льготах, одинокая пенсионерка и непризнанный инвалид написала в редакцию «Озёрского края».
«Дорогая редакция...» — так начинается 99% писем читателей. И хотя некогда популярный жанр письма с каждым годом сдаёт свои позиции, вряд ли он полностью изживёт себя пока существует пресса. Вот и в нашу редакцию часто приходят письма от пожилых людей, которые начинаются такими словами. Как правило, это просьбы о помощи, крик души отчаявшихся, забытых обществом людей. Таким было и письмо от Марии Ивановны Яковлевой — ветерана войны и труда, вдовы инвалида ВОВ. Женщина пишет: «По телевидению Медведев и Путин очень часто говорят о помощи старикам и одиноким пожилым людям, а на местах — что хотят, то и делают. 18 лет социальные работники обслуживали меня бесплатно, а теперь приходится платить деньги. Почему? И ещё: государство повысило мне пенсию, но сразу же мне перестали выплачивать надбавку в 500 рублей. Нам, старикам, пенсия не легко досталась. Я всю жизнь трудилась...».
Получить внятные ответы на эти вопросы Мария Ивановна не может. На все запросы, по словам пенсионерки, приходят формальные отписки, суть которых понять никак не получается. Как говорится, письмо позвало в дорогу, и вот я уже в доме Яковлевой. «Могла бы я ходить, может быть и добилась бы чего-то, но видите как я передвигаюсь? Кручусь на стуле, а если иду от кровати до кухни, то опираюсь на табуреты», — на глазах бабушки выступают слёзы. Каждый метр Марии Ивановне даётся с большим трудом: сделает шаг — передвинет табурет... Уже много лет она не выходит из дома, а единственная связь с внешним миром — это оконная форточка, через которую женщина спускает ключ на веревочке приходящим к ней социальному работнику и почтальону.
Мария Ивановна рассказала мне о своей судьбе. Вполне типичная для наших стариков история: прошла войну, вырастила ребёнка, всю жизнь трудилась. «Я была регистратором в паспортном столе, но после войны пришлось переучиться и пойти работать трактористкой в совхоз». Когда женщине было 23 года, с ней случился несчастный случай: по халатности коллеги её придавило трактором к стене. В пожелтевшем почти за 70 лет больничном акте стоит диагноз: «Трещина тазовой кости. Травматическое воспаление седалищного нерва» (см. фото). Яковлева месяц не могла ходить, ещё три месяца была на больничном. «Как встала на ноги, пошла в собес, показала документы, а мне сказали, что я молодая слишком, чтобы инвалидность получать. И, в общем, отказали мне. А по молодости да по глупости не стала в своё время требовать... не до этого было».
С годами травма не могла не сказаться. После того, как в 2003 году парализовало сына, женщина сильно сдала и перестала ходить даже с тростью — стали трястись руки и голова, возникли проблемы с координацией, которые не позволяют передвигаться на костылях. «Сынок, никогда не думала, что доживу до такого состояния. Я никому не нужна, осталась совсем одна. Мой парализованный сын живёт в Череповце – наверно, никогда больше не увидимся. Раньше ко мне заходила соседка Кристина, помогала мне, разговаривала. Но другой наш сосед пьёт и ворует, довёл её до того, что она переехала в микрорайон и теперь навещает редко. Надя, социальный работник, особо и не общается. Стану ей что-нибудь говорить, а она мне: Мария Ивановна, опять вы мне «про белого бычка»...
В соответствии с буквой закона Пытаясь получить ответы на свои вопросы, Мария Ивановна отправила запрос в Управление социальной защиты населения. Вскоре ей пришел ответ: три абзаца о том, к какой категории льготников относится Яковлева, с какого времени и на основании чего она состоит на обслуживании и прочая информация, которую Мария Ивановна и так знает как «Отче наш». Затем поясняется, что пенсия женщины превышает прожиточный минимум, поэтому услуги ей предоставляются на условиях частичной оплаты. «Я никак не пойму, что это за частичная оплата такая?», — говорит Мария Ивановна. Этого не смог понять и я, так как в договоре об оказании услуг отмечено, что услуги оплачиваются полностью. За разъяснением я обратился к специалистам.
Сотрудники Озёрского центра социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов сообщили, что бабушка хочет добиться бесплатного обслуживания, но по закону МО №31/2005 «О социальном обслуживании населения в Московской области» не имеет на это права. По словам собеседников, Яковлеву никто не хочет обидеть или ущемить в правах и они просто работают в рамках закона. Директор центра Елена Архипова пояснила : «Полная оплата означает 100% оплату услуг, оказанных человеку по акту, а частичная — это 10% от разницы между доходами пенсионера и прожиточным минимумом, принятым на данный момент в МО. В частичную оплату входят все услуги за месяц, которые оказываются подопечному независимо от их количества и их стоимости по тарифам». Также в соцзащите рассказали, что 500 рублей — так называемую «громовскую» надбавку пожилым людям — область перестала выплачивать Марии Ивановне в связи с тем, что ей повысили пенсию.
Пожилые люди часто жалуются на то, что им непросто разобраться в условиях договора с социальной службой, и это вполне понятно. Я, например, тоже, как ни старался, так и не понял: что включает в себя значащаяся в основном договоре услуга «содействие в оказании уборки жилого помещения», которая стоит 37.29 руб., и зачем она вообще нужна? Ведь к договору прилагается прейскурант платных услуг. К примеру, мытьё полов стоит 110 руб., мытье окон и подоконников — 200 руб., а мытье посуды — 10 руб. за одну вымытую чашку или тарелку.
Если бы каждый соцработник помимо своих прямых обязанностей проявлял бы к старикам простой человеческий интерес, мог поддержать их и словом, и делом; если бы чиновники соцзащиты научились отвечать на вопросы своих подопечных доходчиво и внятно, а не сухими канцелярскими терминами, то очень возможно, что жизнь наших пенсионеров, ветеранов и одиноких людей стала бы хоть чуточку легче.
Окно в реальность
Получить внятные ответы на эти вопросы Мария Ивановна не может. На все запросы, по словам пенсионерки, приходят формальные отписки, суть которых понять никак не получается. Как говорится, письмо позвало в дорогу, и вот я уже в доме Яковлевой. «Могла бы я ходить, может быть и добилась бы чего-то, но видите как я передвигаюсь? Кручусь на стуле, а если иду от кровати до кухни, то опираюсь на табуреты», — на глазах бабушки выступают слёзы. Каждый метр Марии Ивановне даётся с большим трудом: сделает шаг — передвинет табурет... Уже много лет она не выходит из дома, а единственная связь с внешним миром — это оконная форточка, через которую женщина спускает ключ на веревочке приходящим к ней социальному работнику и почтальону.
История одной трагедии
С годами травма не могла не сказаться. После того, как в 2003 году парализовало сына, женщина сильно сдала и перестала ходить даже с тростью — стали трястись руки и голова, возникли проблемы с координацией, которые не позволяют передвигаться на костылях. «Сынок, никогда не думала, что доживу до такого состояния. Я никому не нужна, осталась совсем одна. Мой парализованный сын живёт в Череповце – наверно, никогда больше не увидимся. Раньше ко мне заходила соседка Кристина, помогала мне, разговаривала. Но другой наш сосед пьёт и ворует, довёл её до того, что она переехала в микрорайон и теперь навещает редко. Надя, социальный работник, особо и не общается. Стану ей что-нибудь говорить, а она мне: Мария Ивановна, опять вы мне «про белого бычка»...
В соответствии с буквой закона Пытаясь получить ответы на свои вопросы, Мария Ивановна отправила запрос в Управление социальной защиты населения. Вскоре ей пришел ответ: три абзаца о том, к какой категории льготников относится Яковлева, с какого времени и на основании чего она состоит на обслуживании и прочая информация, которую Мария Ивановна и так знает как «Отче наш». Затем поясняется, что пенсия женщины превышает прожиточный минимум, поэтому услуги ей предоставляются на условиях частичной оплаты. «Я никак не пойму, что это за частичная оплата такая?», — говорит Мария Ивановна. Этого не смог понять и я, так как в договоре об оказании услуг отмечено, что услуги оплачиваются полностью. За разъяснением я обратился к специалистам.
Сотрудники Озёрского центра социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов сообщили, что бабушка хочет добиться бесплатного обслуживания, но по закону МО №31/2005 «О социальном обслуживании населения в Московской области» не имеет на это права. По словам собеседников, Яковлеву никто не хочет обидеть или ущемить в правах и они просто работают в рамках закона. Директор центра Елена Архипова пояснила : «Полная оплата означает 100% оплату услуг, оказанных человеку по акту, а частичная — это 10% от разницы между доходами пенсионера и прожиточным минимумом, принятым на данный момент в МО. В частичную оплату входят все услуги за месяц, которые оказываются подопечному независимо от их количества и их стоимости по тарифам». Также в соцзащите рассказали, что 500 рублей — так называемую «громовскую» надбавку пожилым людям — область перестала выплачивать Марии Ивановне в связи с тем, что ей повысили пенсию.
Пожилые люди часто жалуются на то, что им непросто разобраться в условиях договора с социальной службой, и это вполне понятно. Я, например, тоже, как ни старался, так и не понял: что включает в себя значащаяся в основном договоре услуга «содействие в оказании уборки жилого помещения», которая стоит 37.29 руб., и зачем она вообще нужна? Ведь к договору прилагается прейскурант платных услуг. К примеру, мытьё полов стоит 110 руб., мытье окон и подоконников — 200 руб., а мытье посуды — 10 руб. за одну вымытую чашку или тарелку.
Постскриптум
На вопрос о том, почему соцзащита никак не посодействовала Марии Яковлевой в получении инвалидности, специалисты центра ответили вопросом: а зачем ей инвалидность? Она не даст ей никаких дополнительных льгот. А между тем, согласно закону «О социальной защите инвалидов в РФ», «жилые помещения, занимаемые инвалидами, оборудуются специальными средствами и приспособлениями в соответствии с индивидуальной программой реабилитации». Другими словами, государство было бы обязано обеспечить Марию Ивановну как минимум инвалидной коляской, а дом — оборудовать поручнями.Если бы каждый соцработник помимо своих прямых обязанностей проявлял бы к старикам простой человеческий интерес, мог поддержать их и словом, и делом; если бы чиновники соцзащиты научились отвечать на вопросы своих подопечных доходчиво и внятно, а не сухими канцелярскими терминами, то очень возможно, что жизнь наших пенсионеров, ветеранов и одиноких людей стала бы хоть чуточку легче.
Текст, фото: Иван Железнов