Первые годы Великой Отечественной Войны в моем городе Озёры Московской области

Сколько пуль крупнокалиберных пулеметов, сколько осколков фашистских бомб вонзилось навечно в озерскую землю? Увы, этого не знает никто. Может быть, упростить и укрупнить вопрос: сколько бомб упало на территорию Озерского района? Точную цифру также теперь никто назвать не сможет. Когда бомбы сыпались с неба, их не считали (всегда кажется, что они летят именно на тебя), поэтому люди искали укрытия, старались плотнее вжаться в родимую землю-спасительницу. И земля спасала, укрывая от осколков, а иногда и целиком поглощая бомбовый запас.

14 мая 1976 года в городе на месте бывшего собачника вдруг обнаружили странный кусок ржавого металла. Вот какое заключение дал тому специалист, инженер-майор Захаров: «Это немецкая осколочно-фугасная стодвадцатимиллиметровая авиабомба... снабжена двумя взрывателями – верхний (головной) и нижний (донный). По-видимому, бомба упала плашмя. От нее отлетел не взорвавшись головной взрыватель... Взрыв не произошел.»

С большими предосторожностями трудились саперы. Перекрыто движение по городу. Бомба в ящике с опилками, на дне кузова КРАЗа с песчаной подсыпкой. Приказ водителю: ехать на предельно низкой скорости, как можно осторожнее. Погрузка, разгрузка и путь в три километра до реки и вправо от моста до ближайшего оврага заняли ровно два часа. В 13 часов там и прогремел взрыв. Это событие было описано на страницах районной газеты в репортаже «Взрыв через 35 лет».

Ту бомбу совершенно случайно нашли через 35 лет после бомбежки. Сколько же их еще осталось в озерской земле? Известно, что бомбили фашисты переправу и транспорты на реке, строительства оборонительных сооружений и узкоколейки, заготовщиков дров и торфа. Какова вероятность того, что торфяные болота, вода или земля поглотили одну-две, а, может быть десяток неразорвавшихся бомб?

Вот еще свидетельство очевидца, А. Комарова, во время войны – главного агронома района: «...были сброшены авиабомбы на город, которые нанесли вред фабрикам, имелись раненые. Позднее, когда в районе находились наши войска, их скопления бомбили в Мощаницах, Горах и других населенных пунктах. В районе Редькино на Оке был разбомблен транспорт с эвакуированными людьми и грузом из Калуги.»

Сам факт потопления речного судна подтверждают свидетельства многих очевидцев. А сколько человек было всего на барже? Скольким из них удалось спастись? Об этом никто не рассказал. Вот здесь и возникает еще один вопрос: знаем ли мы точное количество жертв варварских бомбардировок? Опять, к сожалению, нет. Действительно, что-то установить уже не удастся, а что-то и не пытались до сих пор выяснить.

Самой трагической для озерчан оказалась бомбежка 24 ноября 1941 года. Девять бомб были сброшены на город. Были жертвы – убитые и раненые, были разрушения и тяжелые последствия всего этого. Однако, стоит сказать, что могло быть и хуже. Приблизительно на том месте, где сейчас вход в фабричную столовую, стояло одноэтажное деревянное здание профкома (объединенный профсоюз текстильных фабрик). Около десятка постоянных сотрудников и десятка два посетителей – таков был обычный контингент этого присутственного учреждения. Прямое попадание бомбы в это здание уничтожило его полностью. Счастливая случайность – в помещении в это время не было ни одного человека! Половина первого дня – обеденный перерыв.

Один из поражающих факторов взрыва – ударная волна. Она повалила ближайшие заборы (которые частично защитили первый этаж ткацких цехов, зато во втором этаже окна выбивало даже с рамами, которые увечили рабочих. Фасад управления фабрик враз лишился остекления вместе с бумажными перекрестиями, которые, якобы, должны предохранять от осколков стекол. Одно только это и уже страшно – пустые глазницы главного здания текстилей.

В результате бомбежки был разрушен красный уголок прядильной фабрики, многие цеха ткацкой фабрики. Особенно пострадал цех №5, который удалось вновь пустить в эксплуатацию только в начале 1944-го года.

Эта бомбежка была жутким этапом в жизни города военного периода, во-первых потому, что после нее остановились текстильные производства, во-вторых потому, что буквально через три дня начался демонтаж оборудования и его эвакуация, которое в свою очередь породило паническое настроение в городе и районе.

Здесь необходимо восстановить историческую правду и сказать каковы были жертвы этой акции. В нашу маленькую и куцую озерскую историю внедрился только один факт с подачи краеведа А.П. Дорониной – «...было ранено 80 рабочих..» Эта цифра промелькнула в трехтомнике «Города Подмосковья», в очерке про Озеры, то же в 22-м томе Книги памяти Московской области.

Однако, в 1975 году в своих воспоминаниях Александра Петровна Чернова, почетный гражданин города, во время войны хирург госпиталя, писала.

«24 ноября 1941 года среди бела дня жители Озер услышали необычный грохот. Это прорвавшийся фашистский стервятник бомбил наш мирный город. Объектом бомбежки был избран комбинат «Рабочий». Были выведены из строя ткацкие цехи. От воздушной волны был частично разрушен корпус хирургического отделения. Пострадала более 150 человек, из них четверо были убиты, другие получили ранения. Им была оказана медицинская помощь.»

Заметим, что эти факты приводит непосредственный профессиональный участник события, который оперировал раненых, знал их число и констатировал смертельные случаи. В другом источнике – докладе озерского руководителя к раннему (20-летнему) юбилею Победы упоминалась цифра – пять погибших.

При попытке уточнить имеющиеся факты в Озерском ЗАГСе было установлено: убито 24 ноября и умерли от ран в ближайшие три дня шесть человек. Список приводится в той последовательности, в которой происходила регистрация смертей в ЗАГСе:

Гуськов Иван Осипович - 29 лет
Митина Тамара Николаевна - 15 лет
Волкова Мария Ивановна - 26 лет
Комарова Анна Трифоновна - 36 лет
Бакунова Нина Федоровна - 16 лет
Мартынов Иван Владимирович – 34 года

В графе место работы у всех записано: «текстильная фабрика». Все они находились на рабочих местах. Без всякого пафоса – они работали на победу, они были на боевом посту, потому что выполняли военный заказ, потому что воевали и гимнастерки, и бинты, и портянки. Если этих людей не наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», посмертно, то это неправильно, не их вина, что они не доработали срок, отмеченный в медальной надписи. При желании это можно сделать и сейчас.

Мы не в праве давать рекомендации руководству текстильной фирмы «Ока», однако человеческий долг повелевает, чтобы каждый год 24-го ноября прозвучал тревожный гудок на текстильных фабриках и в минутный останов оборудования наследники профессий погибших почтили память своих товарищей. Пусть впервые перешагнувшие порог ткацкой фабрики или профессионального училища увидят мемориальную доску, на которой золотом написаны имена погибших на боевом посту. В этом и есть смысл лозунга «Никто не забыт, ничто не забыто». Важно, чтобы лозунг не был виртуальным, а воплотился в несложные, но важные дела по сохранению памяти наших земляков.

Озерчане не просто боялись бомб и бомбежек и прятались от них в бомбоубежищах или куда попало. Были такие озерчане, которые работали с бомбами. Приведем отрывок из воспоминаний комиссара 57-го Озерского истребительного батальона А. Полуянова.

«Шел октябрь первого года войны. В 12 дня в Озерах объявили воздушную тревогу. Через несколько минут в небе послышался гул мотора и показался фашистский самолет. Он летел совсем низко над городом, так что люди могли видеть свастику на его крыльях. Потом самолет стал медленно подниматься, и через некоторое время на землю упало 16 бомб, из которых взорвались две. Остальные бомбы были замедленного действия. Одна из них ударила в двухэтажное здание, где размещалось около двухсот детей, эвакуированных из Москвы, пробила крышу и застряла в перекрытии не разорвавшись. Дети и люди, проживающие рядом, оказались в смертельной опасности.

На место происшествия срочно прибыл отряд горвоенкомата, возглавляемый В.И. Мироновым. Осторожно Василий Иванович стал обезвреживать бомбу. Долго возился он с вражеским «подарком». На лбу выступила испарина, рубашка прилипла к спине. Наконец он встал и сказал: - Все! Смерть была побеждена.

Минут через пять к бомбе было трудно пробиться. Вокруг нее образовалось плотное кольцо любопытных. Вскоре подвели лошадь. Миронов зацепил бомбу за кольцо и оттащил ее за «черную канаву». С Колей Зайцевым, бойцом истребительного батальона,они взорвали бомбу».

Вот такие краткие сведения по истории бомбежек нашего города и района. Естественно, очень хотелось бы их дополнить. Необходимо отметить, что бомбежки в нашем районе не носили методически планомерного характера, в первую очередь потому, что в Озерах не было важных военно-стратегических объектов. Все это происходило хаотически и случайно.

Возможных версий происходившего несколько. Одна из них в том, что осенью 1941 года авиация противника имела значительное превосходство, в связи с чем имелась возможность полетов на так называемую «свободную охоту». Этим можно объяснить и потопление незащищенного водного транспорта, и обстрелы случайно обнаруженных скоплений групп людей. На ближайших подступах к Москве существовала мощная система ПВО. Многим бомбардировщикам врага не удавалось ее преодолеть. Нельзя было возвращаться на базу с бомбовым запасом. От него освобождались над случайными целями. Такова вторая возможная версия причины наших бомбардировок.

Известны не единичные описания многократных бомбежек каширской ГРЭС (важного стратегического объекта). Там происходили массированные налеты вражеской авиации. Вкратце, как это часто происходило. Самолетов было так много, что одновременно бомбить ограниченный по площади объект было просто невозможно. Тогда самолеты устраивали так называемую «карусель» – по широкому кругу становились в очередь. Иногда, как писали очевидцы, из этого круга «нетерпеливые отваливали и уходили вниз по Оке». Эти «нетерпеливые» могли быть и хитрыми, и трусливыми. Чем рисковать попасть под огонь зенитных батарей, защищавших каширскую ГРЭС, проще было сбросить бомбы на беззащитный город. Вот и еще одна причина пиратских налетов на Озеры.

ЭВАКУАЦИЯ

Сейчас очень трудно восстановить полную и истинную картину этого печального, трагического, неприятного мероприятия, именуемого жестким словом эвакуация, Более того, создавая озерскую историю, необходимо прежде всего дать правильное толкование сочетания «озерская эвакуация». Общее определение дает толковый словарь: « – вывоз населения, предприятий, учреждений, имущества и др. из местности, находящейся под угрозой неприятельского нападения...» (заметим в скобках, что на первом месте стоит «население»). Из Озер и Озерского района не проводился «вывоз населения, предприятий, учреждений». Мы попадаем только под категорию «...имущества и др.», и в связи с этим правильно говорить так: в городе и районе проводилась частичная эвакуация, причем, именно «проводилась», а не «была проведена», поскольку это мероприятие было прервано и логического и фактического завершения (к счастью) не произошло.

Правды ради, необходимо отметить, что частично вывоз озерского населения был произведен организованным порядком, но очень трудно назвать это эвакуацией.

В конце августа 1941 года появилось Постановление Государственного комитета обороны №636 «О переселении немцев из города Москвы и Московской области». Таковых вразброс по городу и району было немного, и мероприятие могло бы пройти незамеченным, но в одном месте Озерского района было целое поселение поволжских немцев, и их выселение оставило в памяти старожилов трагические воспоминания. Слезы, плач, рыдания провожающих и уезжающих под конвоем сопровождали расставание. Рвались дружба, любовь, родственные связи. Полунемец с русской фамилией мог остаться, а полурусский с немецкой фамилией отправлялся в неизвестность. На сборы было дано 12 часов, а с собой позволялось взять, что умещалось в руках и за спиной. Грузились в подводы, мобилизованные по разнорядке в колхозе «Октябрь». Все это происходило в поселке Белоколодезский участок. Несколько десятков немецких семей покинули озерскую землю в начале сентября 1941 года.

Следующий этап настоящей эвакуации проводился в октябре первого года войны. Эвакуации подлежали скот, лошади и сельскохозяйственная техника. Ответственным за это мероприятие был назначен главный зоотехник райзо С.Л. Иванов. Стада и табуны гнали своим ходом. Приблизительный пункт эвакуации был определен в Горьковской области.

В отчетных данных значилось: всего эвакуировано и частично сдано войскам Красной Армии: 2200 голов крупного рогатого скота 1870 овец 1873 лошади. Практически это означало почти полную ликвидацию животноводства в районе, так как, опять же по отчетным данным, на 1.01.1942 года в 61 колхозе района осталось 51 голова крупного рогатого скота и 48 овец.

Следующий этап представлял из себя организацию отправки тракторного парка. Из двух машинотракторных станций была сформирована общая сводная колонна в 49 тракторов. Возглавила ее директор 2-й Озерской МТС Клавдия Николаевна Машина. Определен пункт назначения – город Гусь-Хрустальный Владимирской области. Разумеется, вести колонну определялось своим ходом. Колонна не была однородной, как раз наоборот – она представляла из себя сборище разномастной техники по всем параметрам. Вес машин от 2 до 12 тонн, колесные и гусеничные, по типу двигателей: карбюраторные (на керосине), дизельные (на солярке), газогенераторные (на дровах). Был у всех один общий признак – кабин у тракторов не было.

Уже крепкие заморозки, злой ветер и первые пороши - таковы были погодные условия. Рекомендации маршрута – избегать оживленных трасс, то есть преимущество проселочным дорогам. Основной состав трактористов – девушки и женщины.Колонна пришла в Гусь-Хрустальный в назначенный срок.

Время и организация следующего этапа эвакуации вызывает определенное недоумение. По крайней мере, если мыслить логически, исходя из реальных известных фактов – не должно такового быть, а вот было... Из воспоминаний ветерана войны Веры Степановны Букреевой, в 41-м году еще ученицы Озерской средней школы №1.

«Жили мы в железнодорожных казармах, это на бугре около линии напротив филиала школы №1. Отец наш, Митин Степан Федорович, машинистом на паровозе работал, прибежал как-то, говорит приказ семьям железнодорожникам – собрать все свои пожитки и сидеть ждать, как немец к Озерам подойдет, железнодорожники пути подорвут и на последнем поезде нас в эвакуацию заберут. Был у нас маленький поросенок, мать сама его зарезала, собрали все в мешки и узлы, сидели, ждали. И тут началось – страх божий! Каширу бомбили, бои там шли. Три дня и три ночи жуткий шум и гул стоял и зарево по ночам. А потом внезапно тишина наступила, даже странно было, отец приехал, сказал, что немца от Каширы отогнали, распаковывайтесь, эвакуация отменяется.»

Об этих «страшных трех днях» имеются многочисленные свидетельства озерских старожилов. Не все из них могут назвать точные даты этих дней, но установить их достоверность можно на основе каширских источников и документов истории Великой Отечественной войны.

Грандиозное сражение под Каширой, отголоски в виде канонады которого так памятны озерчанам, происходило 25-го, 26-го и 27-го ноября 1941 года. Про первый из этих дней автор книги «Каширская легенда» Николай Анов пишет так.

«Грохотали орудия, и дома дрожали, готовые рухнуть от сотрясения воздуха. В этот день немецкая авиация сбросила на город до двух тысяч зажигательных бомб и до пятисот фугасок. Древний русский город горел. Пламя бушевало на многих улицах, и высокие султаны дыма поднимались к небу...»

Таков был и второй день, когда в героической битве полегли основные защитники Каширы и из народного ополчения и из истребительного батальона, но в своей истории каширяне берегут фразу Сталина из телефонного звонка вечером 25-го в горком партии: «ГРЭС не взрывать. Каширу будем отстаивать любой ценой.»

В ночь с 26-го на 27-е с запада от Серпухова скрытно подошла 112-я танковая дивизия генерала А.Л. Гетмана, с востока и юго-востока из районов Зарайска и Озер форсированным маршем прибыли кавалерийские части генерала П. А Белова с приданными воинскими подразделениями вплоть до дивизионов знаменитых «Катюш».

Это они, все вместе продолжили канонаду боя в контрнаступлении 27 ноября и к ночи отбросили противника на десяток километров. Вот тогда-то и наступила неожиданная тишина в Озерах, тогда и сказал машинист Митин семьям железнодорожников об отмене эвакуации, но совсем другое распоряжение получили в пятницу 28 ноября 1941-го года озерские текстильщики – начать демонтаж оборудования.

Из воспоминаний главного механика комбината Григория Елизаровича Матвеева:

«...на экстренном заседании у директора комбината представитель из Москвы сказал, что Озерам осталось жить десять дней и нужно срочно эвакуировать оборудование на восток.» Начался демонтаж оборудования и его погрузка в вагоны. В первую очередь снималось самое ценное - это были электродвигатели. Их отгрузили около 200 единиц. Следом стали демонтировать и разбирать ткацкие станки. Всего успели разобрать почти треть всех станков и машин, если точно, то 1725 единиц, что составляло 32,5 процента оснащения текстильных фабрик. Все это было погружено в 74 железнодорожных вагона и отправлено в сибирский город Красноярск.

На 12-й день авральных работ (10 декабря) последовал приказ об отмене эвакуации. Слава Богу, что отправлялось оборудование не одним эшелоном, а частями, поэтому большую часть эвакуированного удалось вернуть «с колес».

Тем не менее бомбежка 24 ноября и непонятная эвакуация нанесли огромный вред озерскому текстилю. Говорят цифры: план первых девяти месяцев 1941 года по валовому производству продукции выполнен комбинатом на 109 процентов, выполнение плана за четвертый квартал составило 35 процентов, итого за год – 90 процентов. В натуральном выражении потери составили около миллиона метров ткани! Известно, что во многих госпиталях и медсанбатах в начале войны медсестры и санитарки по многу раз перестирывали окровавленные бинты. Неизвестно сколько бойцов умерло от потери крови, не имея возможности перевязать рану бинтом из индивидуального пакета... Разобрать оборудование в авральном порядке и погрузить его в вагоны можно быстро. Гораздо труднее и дольше пришлось его устанавливать вновь и, главное, налаживать. О начале работ на озерских текстильных производствах фабричный гудок возвестил только в марте 1942 года. Началась героическая работа озерских текстильщиц. Битва в тылу за Великую Победу.

ОЗЕРСКИЕ ВОЕНИЗИРОВАННЫЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ

С первых дней вторжения фашистское командование широко применяло тактику парашютных десантов и заброски групп диверсантов. Советское руководство оперативно отреагировало на это. 27 июня Бюро МК и МГК ВКП(б) в соответствии с указанием ЦК ВКП (б) и СНК СССР приняло постановление о создании в каждом районе Москвы, районах и городах Московской области по одному истребительному батальону для борьбы с парашютными десантами и диверсантами противника. Руководство истребительными батальонами возлагалось на Управление НКВД по Москве и Московской области. Это был руководящий документ для действия на местах.

Как правило, через 7-10 дней истребительные батальоны были созданы по районам Московской области. Всего по Москве и Московской области было создано 87 истребительных батальонов с общей численностью 28,5 тыс. человек. Каждому батальону, согласно директивным указаниям присваивался свой номер.

В Книге памяти по Московской области ошибочно указана дата образования Озерского батальона - 26 июня. Такого быть просто не могло, потому что решение Бюро МК датируется днем позже. Разумеется, никакой самодеятельности на местах в подобных вопросах быть не могло. Для примера: Зарайский истребительный батальон №56 был сформирован 3 июля, Раменский истребительный батальон №36 был создан 4 июля. Резонно считать, что Озерский истребительный батальон №57 был организован в первых числах июля.

Точных архивных сведений этого периода в Озерском районе не сохранилось, поэтому в основном по данным темам приходится пользоваться воспоминаниями участников событий и документами более позднего периода. Достоверно известно, что командиром истребительного батальона был назначен работник горкома партии младший лейтенант Петр Федорович Сидоров, комиссаром батальона стал младший политрук В.С Полуянов. Батальон в основном формировался из допризывной молодежи.

Вот как про это вспоминал бывший житель села Сосновка, кавалер ордена Славы Александр Антонович Гермогенов:

«Мы, парни 1925 года рождения, осаждали Озерский военкомат просьбами призвать в армию. Нас не брали, но некоторых, самых настойчивых, зачислили в Озерский истребительный батальон. В их числе был и я. Нам приходилось нести охрану моста, узла связи, следить за вражескими самолетами. Пост был на крыше Дворца культуры. В свободное от нарядов время изучали свое и трофейное оружие. Очень часто по тревоге поднимались ночью и прочесывали лес, вылавливая вражеских парашютистов».

Самый известный в Озерах Герой Советского Союза Сергей Васильевич Харламов издал книжку своих воспоминаний «Пахарь». В ней он так объясняет свое появление в батальоне:

«Во время боев под Каширой я покинул свои родные Каблучки и отправился в город, чтобы вступить в истребители. Меня не хотели принимать в батальон, потому что не вышел по возрасту. Однако и по росту и по силе я не отличался от более старших ребят. Решил встретиться с командиром батальона Петром Федоровичем Сидоровым. Нашел его и сказал: - Петр Федорович, возьмите в истребители, домой больше не вернусь. Он ответил не сразу, смерил меня взглядом. Видимо на него произвел впечатление мой высокий рост.

- Матери сказал, куда ушел? – строго спросил он.

- Сказал, Петр Федорович.

Так я был зачислен в истребительный батальон.»

В канун 25-летия Победы в редакцию нашей районной газеты прислал свои воспоминания Виктор Соколов из Ступино, которые он лирически озаглавил «Мне часто снятся те ребята». Стоит воспроизвести их часть, потому что здесь фиксируются несколько фамилий бойцов нашего батальона.

«Мне довелось служить в истребительном батальоне, который дислоцировался в Озерах. В грозном 1941 году, мои сверстники, которым было только по 16-17 лет, добровольно обучались военному делу, а научившись владеть винтовкой, пулеметом и гранатой, были зачислены бойцами истребительного батальона. После нескольких месяцев службы, когда враг от Москвы покатился на запад, многие мои товарищи были посланы в Красную Армию и на флот. Большинство из них было направлено в военные училища, и на фронте они уже воевали в звании офицеров. Это Павел Моргунов, Борис Баранов, который пал смертью храбрых в 1943 году, Владимир Антипов и другие. В военные училища были направлены уже с фронта Сергей Харламов, Николай Козлов, Петр Шульгин, Иван Трофимов, Владимир Меркушин, Николай Меркулов и другие. Мне часто вспоминается трио запевал батальона – Павел Моргунов, Виктор Краснов и Константин Симонов.»

Вот так и жил Озерский батальон, постоянно пополняясь за счет молодежи, и постоянно убывая в счет призванных на фронт. Тем не менее, батальонное формирование было наиболее приближено к армейским условиям, уже в сентябре бойцы его были переведены на казарменное положение и занимали помещение школы ФЗУ.

Численность личного состава батальона постоянно менялась, но численность его вооружения была известна – 100 винтовок, два ручных пулемета, 200 гранат РГД и 100 гранат РПТ. В определенное время численность батальона доходила до 300 человек и ясно, что в таких условиях вооружения было недостаточно.

Другим воинским формированием среди озерчан стоит считать батальон народного ополчения, его структура была менее военизирована, казарменного положения не было и обучение военному делу напоминало занятия в вечерней школе. Вот как описывал свое пребывание в народном ополчении ветеран войны, кавалер ордена Славы Семен Иванович Пирязев:

«Многие мужчины ушли на фронт с озерских фабрик и мы, выпускники ФЗУ, не закончив свою школу, заменили ушедших на фронт помощников мастеров. А воевать всем хотелось, мы только и мечтали об этом. Мой товарищ по учебе Дима Дегтярев прибежал ко мне с новостью: - Слушай, в Озерах создается истребительный батальон, айда в него! И вот мы на приеме у командира батальона Петра Федоровича Сидорова. С нами пришли еще несколько человек. Одного за другим приглашает нас к себе Сидоров. Но ответ у него для нас был один: - Вы сейчас нужны на фабрике. А если хотите побыстрее овладеть военным делом, то советую вам поступить в батальон народного ополчения.

И вот мы в батальоне. Наша рота занималась то по утрам, то после обеда. Смотря по тому, по какому графику мы работали. Большинство из нас молодежь, каждому из нас по восемнадцать или около того лет. Были и старшие. Это те, кого не брали в армию по причине пожилого возраста. Со мной в роте ребята-детдомовцы: Алексей Васильев, Дмитрий Дегтярев, Николай Глушко, озерчане – Борис Зорин, Михаил Лебедев, Николай Смирнов, Виктор Соколов.

На вооружении у нас были гранаты-болванки, учебные винтовки и противогазы. Но и этого не хватало на всех. Итак, мы бросаем гранаты по целям. Конечно, лучше бы бросить одну гранату, но боевую, но у нас и патронов для стрельбы не хватало. Но зато мы уже научились исполнять команды своего старичка-ротного: «К ноге!», «На плечо!», «Штыком – коли!», «Прикладом – бей!».

Ползать по-пластунски тоже надо научиться, чтоб враг тебя не заметил. А чтобы тебя не убила пуля-дура, то надо закапываться в землю. Лопат тоже не хватало, и мы рыли окопы по очереди. На полевые занятия ходили в совхоз «Озеры», туда, где сейчас очистные сооружения. Здесь мы наступали друг на друга и громко кричали «Ура!».

Но один за другим мы покидали этот родной батальон, когда получали повестку в Красную Армию.»

Вскоре военное обучение по всей стране приобрело массовый характер. Основанием для этого было Постановление Государственного комитета обороны СССР «О всеобщем обязательном обучении военному делу граждан СССР». В нашем городе и районе обязательное военное обучение было введено с 1 октября 1941 года. Обучение осуществлялось без отрыва от работы на фабриках, колхозах и совхозах.

Производилось обучение по 110-часовой программе. Изучали строевую подготовку, владение винтовкой, пулеметом, минометом, ручной гранатой, рытье окопов. Военный отдел горкома ВКП(б) (зав. отделом Грачев А.Н.) и райвоенкомат сформировали учебные группы в предприятиях и учреждениях города, совхозах и колхозах района. Всего было создано 20 учебных пунктов. Занятия проводились три раза в неделю по три часа в городе и два раза в неделю по три часа в селах.

В критическую осень 1941 года организуется боевая подготовка и для женщин и девушек. Свои воспоминания оставила бывшая выпускница средней школы №2 Татьяна Семеновна Митряхина:

«...глубокая осень 1941-го. Враг рвется к Москве. Почти все мужское население города ушло на фронт, дошла очередь и до девчат. Но чтобы отправить их защищать нашу Родину, нужны были хотя бы элементарные военные знания. Вот и собрал военкомат первый взвод девушек-озерчанок.

В нем молоденькие текстильщицы, служащие городских учреждений, бывшие школьницы выпуска 1941-го. Мы на казарменном положении. Живем на втором этаже тубдиспансера, учимся в здании школы №2, организованы две группы – снайперов и пулеметчиков. В каждой занятия ведут строевые офицеры. Теория сменяется практикой. И так каждый день. Вместе со своими подругами я занимаюсь в группе пулеметчиков. Устаем до одури, но проходит время и вот уже – первые результаты. С повязкой на глазах в считанные минуты разбираем и собираем «максим». Параллельно учатся стрелять из винтовки и будущие снайперы.

Практические занятия проходят в Немерзлом овраге. Вот и шагает туда с песнями наш взвод, а сзади лошадка с повозкой. На ней боевое оружие: «максим», карабины, ящики с патронами. Залегаем в вырытые траншеи. “Огонь!” - командует младший лейтенант. Раздается залп из винтовок и... девичий визг. Некоторые никак не могут привыкнуть к звуку выстрелов. Почти у всех потом болит плечо, появляются и синяки от неумения как следует прижимать приклад боевого оружия. Возвращаемся в класс – и снова теория и снова практика – умение работать саперной лопаткой, ползти по-пластунски, окапываться, в считанные секунды, одевать противогаз и много еще чего другого. Потом наступают экзамены, медкомиссия в райвоенкомате и... отправка на фронт, на защиту Москвы.»

Так готовились на войну все наши Озеры, от мала до велика.

МЕДИЦИНСКАЯ СЛУЖБА

Широко известны в мирное время слова – санитар, фельдшер, медсестра, врач, а в войну это могли быть - рядовой, сержант, старшина, майор медицинской службы и таковых было много среди наших земляков. Сама профессия медицинского работника подразумевает категорию военнообязанного и поэтому при объявлении войны все они оказываются практически мобилизованными. Так было и у нас. Вопрос стоял лишь в том, кого отправить на фронт, кто должен остаться нести не менее трудную службу в тылу.

Известно, что уже на третий день войны под прощальные марши духового оркестра после митинга у Дворца культуры уходили на фронт не только озерчане, но и озерчанки. Среди них были медсестры Екатерина Бодрова, Мария Белушенко, Ольга Лясина, Вера Кириченко, Зинаида Галактионова, Мария Васичкина.

Следующая отправка медсестер состоялась на этой же неделе – 27 июня. Были и дальнейшие призывы. По-разному сложились фронтовые судьбы фронтовых сестричек.

Лидия Валяева переехала с семьей в Озеры из деревни Будьково еще маленькой девочкой. Здесь в 1936 году она окончила семилетку и пришла работать на текстильную фабрику, но медицину считала своим призванием и поэтому без отрыва от производства окончила курсы медсестер и в первые дни войны пришла в военкомат с просьбой отправить на фронт. Просьбу удовлетворили. Служила в полевом госпитале стрелкового полка.

С начала 1943 года полк участвовал в наступательных операциях. Было очень трудное время. Лида писала домой:

«...раненых очень много. Работаем день и ночь, иногда по целым суткам, не успеваем поесть... и сейчас очень некогда – привезли раненых, надо принимать...».

Потом пришло в Озеры Валяевым письмо писанное другим почерком:

«Долгое время работала с нами при санчасти ваша любимая дочь Лидия. Добросовестно выполняла свои обязанности... но ничего не поделаешь, война без жертв не бывает. Вчера, 23 марта, во время обстрела Лиду тяжело ранило, после чего она скончалась. И хотя ее нет, она навсегда останется в наших сердцах... За нее мы поклялись отомстить. Боевые подруги Лиды Валяевой.»

С первых же дней войны оказалась на фронте медсестра Александра Калина. Вместе со всеми бойцами Красной Армии пришлось ей испытать горечь отступления. Особенно жестокие бои разгорелись при обороне Смоленска. Массированные налеты вражеской авиации следовали один за другим. Этот был особенно жестоким. Саша не успела добежать до раненого. Ослепительная вспышка и небо словно опрокинулось, закружилось все кругом, а потом... тишина. После бомбежки стали искать медсестру Калину. Ее нигде не было, ни среди раненых, ни среди убитых.

Случайно красноармеец заметил торчащий из воронки кирзовый сапог. Стали откапывать сапог и откопали Александру Калину. В бессознательном состоянии отправили ее в тыловой госпиталь. У пришедшей в сознание радости было мало – она ничего не слышала, не могла ничего говорить.

Три месяца лечили последствия тяжелой контузии, человек рождался заново. Молодость победила и медсестра снова в строю. Теперь уже были и победные наступления, но сражения жестокие. Во время одного из таких боев Александра вынесла с поля боя 50 раненых бойцов, за что была представлена к награждению орденом Красной Звезды.

Ее боевой путь закончился в поверженном Берлине и здесь на стене рейхстага 9 мая 1945 года старшина медицинской службы Александра Павловна Калина, как и многие оставила свой автограф.

На боевом посту трудились медики и в родных Озерах. За время войны здесь сменилось несколько госпиталей. Часто это были мобильные подразделения и трудно проследить их деятельность. Об одном таком и своих боевых подругах рассказывала в своих воспоминаниях младший лейтенант медицинской службы Лидия Васильевна Булатова:

«Как и многие медицинские работники нашего города, с первых дней войны я была призвана в ряды Красной Армии. До ноября 1941 года мы принимали и лечили раненых в помещении Дворца культуры, затем нас эвакуировали в Самарканд. Работать там долго не пришлось, так как вскоре был получен приказ о передвижении госпиталя ближе к фронту.

Январь 1942 года. В том месяце наш санитарный поезд прибыл в город Осташков Калининской области. После ночного дежурства я отдыхала. Вдруг завыли сирены: к станции приближались вражеские самолеты. Затем послышался свист падающих бомб, в стены вагона забарабанили осколки, комья земли и снега. Такие бомбежки потом были не раз, но мы тогда думали только о том, как спасти раненых бойцов.

Всю войну я работала старшей операционной сестрой фронтового госпиталя. Раненых было много. Работать приходилось в очень сложных условиях. Помню, иногда при керосиновом освещении приходилось делать сложнейшие операции... очень многое пришлось пережить за военные годы, но рядом со мной были подруги из родного города: Елена Демина, Анна Шершакова, Прасковья Миронова, Варвара Печникова, Вера Букреева.».

О нашем стационарном госпитале рассказывала в своих воспоминаниях военный хирург, почетный гражданин города Александра Петровна Чернова:

«В самом начале войны ведущие врачи нашей больницы и большое количество среднего медицинского персонала было призвано на фронт. Ушли хирурги Полубояринов, Минаев, Румянцев, старший терапевт Беневоленский, рентгенолог Царицин, фтизиатр Шафиро и другие.

На базе районной больницы вскоре был сформирован военный госпиталь с двумя отделениями – для тяжело и легко раненных, на обслуживание которого были мобилизованы оставшиеся медработники.

Многие озерчане добровольно дежурили у постелей тяжелораненых больных, безвозмездно отдавали кровь. Наши медики работали безотказно, с утра до вечера, а часто и до следующего утра. Наряду со всеми медицинские работники выполняли и оборонные работы, рыли окопы, валили и пилили лес, разгружали вагоны.»

Известно, что начальником Озерского госпиталя был назначен Иван Васильевич Мухин, в последствии – заслуженный врач и почетный гражданин города. Комиссаром госпиталя был утвержден Николай Осипович Комиссаров. Кроме основной задачи по лечению раненых, госпиталь готовил медицинские кадры. Первый выпуск медсестер был произведен в 1942 году.